Валентин Русаков - Трехречье[СИ]

Дождь кончился, и бой тоже. Туску досталось серьезно, в районе печени все в крови, мы с Варасом затащили его потерявшего сознание в Фургон, а Чернава достав небольшой деревянный ящик принялась оказывать ему помощь. Я мельком взглянул на Дарину, она плакала, помогая Чернаве снять одежду с Туска. Испугалась девочка… Да я и сам испугался, чего уж говорить, противник был серьезным, оставшись втроем рубились отчаянно и умело, и если бы не моя «артиллерия», то лежали бы мы все сейчас как те, что на берегу протоки.

Туск умер, и сейчас лежал в фургоне накрытый грубым, плетеным из тонкой веревки одеялом. Чернава возилась с ним до последнего его вздоха, но даже магия и всякое местное колдовство бессильно при обширном внутреннем кровотечении. Жаль… наверное не то слово, что бы описать чувства. Молчаливый, уверенный в себе и бесстрашный человек, такая тоска на меня навалилась… мы знакомы то были всего ничего, но мы с ним выстояли в битве у Ровного камня, и нам не нужно было говорить много слов, что бы понимать друг друга. Ожесточилось сердце мое, я это физически почувствовал, какая-то лютая ненависть проснулась к тем, кто придумал все это коварство и подлость. Я хорошо рассмотрел тогда тех всадников у моста, по пути на заимку Ласа… и эти, что сейчас остались лежать в дорожной грязной жиже были из них. Варас успел поговорить с одним смертельно раненым наемником, пообещав не оставлять его один на один с адскими муками. И выходило что очень сильно из всей этой истории «торчат уши Хранителей». Я об этом уже начал догадываться, иначе кому еще нужно это «раскачивание лодки».

Пропустив через поводья длинную веревку, мы привязали к фургону пять лошадей наемников, которых удалось поймать. Собрали кое-какие трофеи и отправились дальше в путь. Лас сел верхом на коня Туска, а Чернава взялась за поводья запряженных в фургон лошадей. Пару часов ехали молча, и потом Лас прервал наше молчание.

— Ты колдун? — спросил он у меня, кивнув на висящий чехол с дробовиком.

— Нет Лас, я не колдун… Я просто не из этих мест, вообще не из этих.

— Не понимаю…

— Давай потом, просто поверь…

— Хорошо, — пожал плечами Лас.

— Да Лас, не к чему про это сейчас, — буркнул Варас.

Уже затемно доехали до небольшого многодворца, где пришлось будить хозяина пустующего постоялого двора. Конюшни в нем не было, но был большой сарай и возможность накормить, напоить и обиходить лошадей. Сонный и толстый хозяин постоялого двора на пару со своей женой занялись нашим устройством и приготовлением ужина. Корчмы как таковой не было, был большой дом, в котором было несколько комнат и кухня. Горячая похлебка и крепленое вино немного приподняли настроение, мы все сидели за большим столом, на котором я раскатал подорожный лоскут.

— Вот тут Старый камень, большой многодворец, где мы должны собраться, — показал я ножом на вышитый маленький крестик.

— Завтра к вечеру будем, если пару часов отдохнем и поспим, а ночью выедем.

— Так и сделаем, — кивнул я, — не будем терять времени.

На постоялом дворе была одна единственная «гостевая» комната с двумя топчанами, куда мы отправили женский контингент спать сразу после ужина. Варас и Лас улеглись прямо в корчме, составив лавки, а я вызвался покараулить, все равно сон не идет. Выкурив трубку, сидя во дворе на лавке у сарая, я подошел к фургону, приподнял одеяло и положив руку на холодный лоб Туска, постоял пару минут, мысленно попросив у него прощения. Скрипнула дверь корчмы.

— Ты чего?

— Не спиться что-то… и страшно, — ответила Дарина вынырнувшая из темноты закутанная в плащ.

— Завтра долго ехать, не известно еще как дорога сложиться… иди поспи.

— Я же тебе сказала, мне не хочется спать, — засопела Дарина, — почему ты сторонишься меня, я тебе не нравлюсь?

Вот же глупенькая… И выбрала блин место и время…

— Дарина, — я взял ее за руку и повел подальше от фургона, — ты хорошая, и ты мне нравишься и именно по этому, давай не будем вот прямо сейчас говорить о том, о чем ты думаешь, хорошо?

— А когда? — она резко развернулась и уставилась на меня, — сначала ты ушел… потом хвала Богам появился, но то битвы, то смерти… когда ты захочешь говорить со мной?

— Эм…

— Ты… ты… — начала она тарабанить своими кулачками мне по груди и заплакав.

— Чщщщ, — схватил я ее за руки, а потом прижал к себе.

Спустя пару минут Дарина успокоилась и обмякла.

— Вот, молодец, успокоилась? Пойдем присядем, — развернул я ее лицом к лавке у сарая.

— Пойдем, — всхлипнув и вытирая слезы, согласилась она.

Достав из кармашка на поясе кисет я туго набил трубку, закурил, усадил Дарину на лавку и сам сел, выпустив клубы дыма.

— Шла бы спать, в доме теплее.

— Мне тут… с тобой тепло.

— Ну сиди раз тепло… — обреченно согласился я.

Спору нет, девчушка конечно хороша, мозги на месте, красива и лицом и вообще везде… но черт возьми, у меня неизвестно какое будущее в этом мире, может, у меня его и нет вовсе этого будущего, а зарубят меня к примеру и что? Да уж, вот это уж точно попал… перенос моей тушки из одного мира в другой ерунда, по сравнению с этим водоворотом девичьих чувств и эмоций.

— Да, — прижимаясь сказала Дарина и положила голову мне на плечо, — с тобой тепло.

— Угу…

Спустя минут десять Дарина засопела и задремала, а я сидел и боясь пошевелиться наблюдал за луной и проплывающими на ее фоне облаками.

От компании Дарины меня избавил Варас, которому вероятно тоже не спалось, он вышел на улицу и закурил трубку.

— Иди в дом, — спокойно сказал он проснувшейся Дарине.

— Хорошо батюшка, — ответила она, опустив глаза и покраснев, и затем побежала к дому поддерживая полы плаща дабы не волочить их по земле.

— Я договорился с хозяином, они за пару монет предадут Туска огню по всем правилам, — сказал Варас заняв место Дарины.

— Хорошо, — кивнул я, — тебе то, что не спится?

— Лас храпит как загнанный конь, разбудил меня… Я вот что-то подумал, а к чему ты расспрашивал про земли за пределами княжества?

— Просто интересно… А тебе разве не интересно?

— По законам Хранителей, все, что извне в наши земли может прийти, это все от тьмы, все зло…

— Ты веришь?

— Как тебе сказать, со стороны болот ведь только зло приходит каждую зиму, и с каждой зимой больше и сильней. В горах на юге икербы, бесовское племя, — сплюнул Варас на землю, — а по другим сторонам степи за пески… Многие лета назад ходили те, кому интересно было… но толку? Большинство не вернулось или сгинуло, а другие вернулись ни с чем.

— И больше никто не пробовал? Времени то много прошло, может что и изменилось.

— Мне то не ведомо… может и пробовали, может и изменилось.

На утро собрались быстро, и попрощались с Туском, после чего отнесли его тело в повозку, которую прислал староста многодворца. Затем позавтракали и отправились в дорогу, которая заняла у нас весь световой день, и уже к вечеру мы прибыли в большой многодворец Старый камень. Встретил нас разъездной патруль ополчения князя Талеса, как представились наездники… О как, ну раз такой поворот, значит Тарин с Талесом провели время с пользой. Внешне жизнь многодворца никак не выдавала столицу будущего мятежа, как обычно периодически проезжали обозы, в двух имеющихся постоялых дворах останавливались путники, по двум протокам медленно проплывали лодки в обоих направлениях. Вот только конные разъезды и два поста караула на въезде и на выезде портили мирную картину. У дома старосты нас встретил Тарин и увидев Ласа верхом на коне Туска спросил:

— Что случилось, где Туск?

— Пал он, — ответил я соскочив с коня, — наткнулись вчера на отряд наемников. Надо поговорить Тарин, да и поесть не помешает.

— Езжайте вон к тому каменному двухэтажному дому, это постоялый двор, племянник Манука там хозяин, располагайтесь пока, я скоро.

— А где Талес?

— С вчера в соседний каменок уехал с Мануком.

— Ты что, их одних отпустил?

— Нет конечно, с ними полста всадников… с Вансом во главе.

— С Вансом?

— Да, этот одноглазый демон на днях приехал вместе с ополченцами с границы хартских земель.

— Отлично! — обрадовался я присутствию еще одного матерого вояки, — кстати, что-то я особо ополчения не увидел.

— Это хорошо, значит не зря старался. Люди то всякие ездят, не нужно что бы видели. В холмах недалеко отсюда два лагеря стоят, три сотни копий!

— Ого.

— Талес с Мануком должны за собой еще две сотни привести.

— Сила, — обрадовался я.

— Кабы тысяча, тогда да, сила… а так надежда на то, что в походе к нам другие рода присоединятся. Ладно езжайте, я скоро буду… спросишь Вака на постоялом дворе, это племянник Манука, скажешь я послал.